Оговорюсь сразу, что всех участников фестиваля я знаю лично, а потому останавливаться подробно на каждом номере, будь то спектакль или перформанс, разбирать его, говорить о плюсах и минусах я не буду. Все свои достоинства и недостатки технического, скажем так, характера участники знают и сами, а мне все-таки с ними еще работать, общаться да и просто жить в одном городе. Я прежде всего хочу попытаться выразить те впечатления и размышления, которые я вынес с собой за двери.
Я не был в театре драмы на читке, и для меня все началось со спектакля Ларисы Лапиной "Русская смерть". Опять же повторюсь, я не хочу останавливаться на удачных и неудачных моментах и решениях. Однако, тема спектакля имеет здесь ключевое значение. Бесконечное количество отсылок и аллюзий к русской классической литературе, как в самих сценах так и в репликах персонажей, создает перед нами этаких типичных русских интеллигентов. Трагедия же заключается в том, что они сталкиваются с суровой реальностью, с жесткой бытовухой и не выдерживают этого столкновения. Несомненно, если мы понимаем все эти отсылки к Чехову, эту иронию над алкоголиком, который читает Солженицина, мы узнаем в этих героях себя. Происходит отождествление, и все эти вопросы о том как жить с прохудившейся крышей встают перед нами. Но и не это главное. Неким мистическим (или же нет?) образом спектакль стал первым действием в глобальном представлении постановки под названием "Третий день фестиваля "Тезисы".
Далее пошло развитие. Концерт Inorganic Blossoming в планетарии это было потрясающее действо. Настоящие двери в космос. Не буду пытаться описать все эмоции, возникшие по этому поводу. Скажу лишь, что те, кто это пропустили сами не понимают как много они потеряли. Но вся штука в другом. Именно здесь, по крайней мере для меня, началось это погружение в так называемое новое искусство. Модульные синтезаторы, исследование оттенков звука, переливы, шумы и звоны… Все это говорит нам: "вот оно смысловое и художественное содержание фестиваля". Именно на это в сущности мы и шли, именно этого мы жаждали. Далее затягивающий, а в конце совершенно размыкающий границы между зрителем и участником, перформанс Аксиньи Сарычевой. Эти хаотические мазки, кляксы, разливы туши и в конце выход за пределы — рисование собственными волосами, этот поиск выразительных средств и вместе с тем идея о том, что все, и мы сами, являемся этими средствами. Но опять же это все кульминация некоего общего действа. Это продолжение линии искусства. Как бы знакомство нас с персонажами. Вот это Егор, он музыкант, вот Аксинья, она художник. Конечно, они делают что-то нестандартное, иначе зачем они здесь? Далее интрига нарастает. Начинаются лекции, перемежающиеся серией перформансов "исчезнувшая комната". Лекция Германа Преображенского о присутствии опять же вписана в контекст нового искусства и помогает нам понять его, а, значит, позволяет глубже погрузиться в некое культурное пространство, которое пока еще главенствует на полях фестиваля. Далее следует перформанс Александра Маркварта и Ларисы Лапиной. Танец буто в исполнении Ларисы под музыкальные импровизации Александра носит уже некий тревожный характер. Все эти ломаные движения, не поддающиеся осмыслению звуки переводят наше восхищенно-наблюдательное состояние в предчувствие чего-то страшного. Ничего, что могло вывести нас из состояния покоя еще не происходит, но мы начинаем чувствовать, что что-то идет не так. И вот лекция Андрея Павлова. Тема — поэт Возжов и его стихи, посвященные воспеванию царской России. Вот он звоночек-переход в совершенно иную, социальную, плоскость. Мы начинаем перемещение из плоскости обособленного искусства как такового в плоскость, где оно соприкасается с жизнью, с социальными аспектами. Усиливают этот эффект недвусмысленные комментарии Сергея Лавлинского, известного не только своей педагогической и научной деятельностью, но и социальнонаправленными текстами в рамках сотрудничества с Александром Марквартом. Мы начинаем ощущать непосредственное присутствие реальности в культурном пространстве.
Далее мы снова погружаемся в это пространство благодаря перформансу Сна Кекуле. Но и здесь мы уже на сможем найти покоя. Нас начинать охватывать некий экзитенциальный ужас, который наиболее полно выражен в статье Германа Преображенского, посвященной этому перформансу. Для него самого это стало конечной точкой. По его словам, после этого перформанса вечер для него состоялся. Строго говоря, тема нового искусства в этот вечер была закрыта. Но я не чувствовал катарсиса. Я не испытывал ощущения завершенности. Я понимал, что действие уже активно существует за пределами поля культуры, это уже столкновение идеального с реальным. Тема, поднятая спектаклем в самом начале, начала обретать конкретные очертания в действительности. И вот удар! Под ритм джембе Сергей Петрович Лавлинский в максимально доходчивых формах повествует об отношении Льва Толстого к государству и о недостатках системы образования. Градус растет! Мы уже находимся в эпицентре столкновения искусства и действительности. Именно об этом говорилось в спектакле. Это погружение интеллигенции в беспросветный мрак действительности.
И вот она развязка! На трибуне последний лектор этой ночи Максим Евстропов, возле него Антон Карманов, в белой холщовой рубашке с гладко выбритой головой. Уже этого мудрому человеку хватило бы для просветления. "Cogito, — говорит Максим, — эта вечная проблема. Как только не перефразировали известное выражение cogito ergo sum. Но я хочу сказать не об этом. Я хочу поставить вопрос иначе — cogito ergo bibamus, вот что хочу я сказать." Не буду описывать что происходило далее, пусть это останется с теми, кто там присутствовал. Важно не это. Важна завершенность всего действа. Эта фраза, вынесенная мной в заголовок идеально описала "русскую смерть". "Мыслю, значит, выпьем" вот он дословный перевод и вот формула и трагедия нашей действительности. Бесспорно это не вполне разговор об искусстве, но так уж вышло, что концепция третьего дня нашла для себя такое русло. Такая глубинная философия, выражающаяся не в терминах классической науки и не в трактовке Канта, а наоборот стремящаяся к абсолютному опрощению в попытке свести в шутку неизбывное наше горе от ума.
Влад Ридош
Фото: Алена Алькова. "Кислород", Кемерово
