Что там есть, например. Перечисление вслух чисел от одного до ста: чем ближе к финалу, тем больше голос срывается на крик, как будто человека убивают; счет сопровождается процессом загрузки на экране ноутбука — строчка Load заполняется, нетерпение растет, будто бы игра вот-вот начнется, система заработает, но за 99 на экране появляется ERROR. Через неопределенное время чтение с загрузкой возобновляется, сизифов труд, жизнь и смерть, причем жизнь — не приводящая ни к чему, а смерть — как мучительная пауза перед тем, как попробовать снова.
Визуализация big data в виде абстрактных полотен… ладно, постеров. Выглядят так, что без объяснений, что это визуализация неких данных, они вполне сойдут за чисто художественную, довольно непростую работу, которую можно повесить на стене в качестве украшения, или показать на "нормальной" выставке. Если в Поллоке сегодня можно увидеть портрет неких социальных сетей, то в визуализации данных, наоборот, несложно разглядеть художественный потенциал. Вопрос, как с ним работать. В данном случае в постеры можно втыкать разноцветные булавки, но эта игра со зрителями кажется мне слабым элементом проекта, а сила как раз в поставленном вопросе, что в принципе художник может сделать с изображением big data, где тут граница, которую можно перейти. Какие данные выбрать для обработки художественным путем. Этически экстремальные, например.
Сибирь, которую можно выключить, у Дмитрия Пиликина. Более того, он превращает грандиозные сибирские пейзажи из сугробов и сосен, сугробов и сосен в нечто вроде миниатюрных светильников, элемент декора, практически в елочную гирлянду. Нечто домашнее, безопасное, малозаметно висящее на стене, и явно противоположное по этим характеристикам реальной сибирской тайге зимой.
Данита Пушкарева создает фейковые отношения между историко-религиозными артефактами, и практику подверстывания фейков к историческим данным и, тем более, к наличной реальности, можно обнаружить у других современных художников, но Данита в своей игре идет дальше и использует собственное тело в качестве элемента каменного пазла с когда-то священным значением. От этой точки можно пойти далеко, встраивая тело художника в различные исторические, и особенно — религиозные объекты. Исторические так можно "спасать", а у религиозных — снижать пафос. Подмывает начать с чего-нибудь знаменитого, вроде Мавзолея Ленина.
Дальше по выставке. Поэтический метод, позволяющий выбирать разные траектории конструирования стихотворения, в зависимости от того, какой слог или другую часть слова из двух возможных ты принимаешь. Если поработать, выбор будет на каждом шаге не из двух веток, а больше.
На самом верху лестницы — текст, который складывается из отдельных букв только в том случае, если ты стоишь перед экраном неподвижно. Так можно выучиться медитативному состоянию. Сложившийся текст, правда, сразу распадается.
На открытии выставки была экскурсия, где художники и кураторы рассказывали про работы какие-то "нормальные", понятные истории, но от самих работ веет такой прекрасной ненормальностью, что лучше с каждой из них побыть наедине.
Еще есть две интерактивных работы, которые меня испугали, и я к ним постаралась не подходить. Одна предлагает выдать свои секреты. Информация потом станет доступна гостям выставки в другой стране, где (если повезет) не понимают русского языка. Вторая делает твою фотографию, задает вопросы и сохраняет ответы. Данные потом как-нибудь использует художник.
Мария Митренина
О выставке официально
«Форматирование памяти» — это выставка-исследование – поиск границ и форм индивидуальной памяти в постцифровую эпоху.
Документация воспоминаний, делегированная машинам, становится объектом манипуляций. Социальние медиа сервируют фрагменты памяти, подчиняясь темпоральным и экономическим ритмам. Внутри культурной политики проигрываются и выигрываются целые войны памяти. Функция личной памяти, если она вообще возможна у социального существа, им противостоять. Ее определяет то, что помнит и забывает общность, к которой человек принадлежит: сообщество, нация, этнос. Ведь набор событий и опытов, собранный в гиппокампе мозга, во многом и отвечает за то, чем один человек отличается от другого. Возможно ли отстраниться от атмосферного давления потоков воспоминаний “извне” и отформатировать память? И возможна ли фотографичность и фактография внутри этой физиологически эфемерной конструкции?
Выставка по вертикали разделяет личную память (1,2 этаж), социальную (3) (игра “Василиса” Никиты Филоненко) и историческую (4) (“Каждая пуля. которую вы выпускаете в нас, превращается в букву” Хаим Сокол). Эти слои объединены по общей оси памяти языка и его медиума.
Алекс Антипин, Маша Биллер , Анна Боброва, Serge Boucnardon, Ve and some other strangers and so, Александр Верёвкин, Елена Демидова,Тоня Золотникова, Екатерина Исаева, Мария Костарева, Эдуард Кулемин, Игорь Кулаков, Эмилия Малышко , Bruno Ministro , Jason Nelson , Даша Петрова, Дмитрий Пиликин, Danita Pushkareva, Scott Rettberg+Roderick Coover, Екатерина Сергеева, Лиза Саволайнен, Хаим Сокол, Joel Swanson , Анна Толкачева, Наталья Федорова, Никита Филоненко, Андрей Чайкин.
Выставка проходит в галерее "Вертикаль" (Санкт-Петербург, Аптекарский проспект, 4, пространство Contur Family) до 7 мая 2016 года ориентировочно с 14 до 20 часов. Группа выставки, где можно уточнить расписание: https://www.facebook.com/events/235397570155071/
Иллюстрация: инсталляция Джоэла Свансона (США), которую тоже можно увидеть на выставке
