Мероприятие неординарное, но на том же «Сибэлектромоторе» уже было нечто подобное, когда под лязг заводских прессов и станков проходила выставка современного искусства. Оставив в стороне поэтическое значение нового мероприятия, скажем о его исключительной социальной значимости.
Небольшое введение. Вся история нашей цивилизации показывает нам, что в жизнь народов непрерывно и постоянно вторгается нечто непредсказуемое, которое никаким образом не просчитывалось, исходя из предыдущих знаний. Появление этого непредсказуемого считалось невозможным, если вообще осознавалось. Невозможное, появившись в жизни людей, настолько изменяло мир, что история делилась на «до» и «после». С легкой руки Нассима Николаса Талеба — математика и успешного трейдера, американцы такие явления «невозможного» стали называть «черными лебедями». Русская школа прогностиков, которую в России представляет группа «Конструирование будущего» (в Томске они читают лекции студентам Открытого университета «Сколково») предпочитает называть подобные вещи «дикими картами». Итак, явление «невозможного» — это норма нашей цивилизации. Невозможно, чтобы человек летал, думало одно поколение; следующее — начинает летать со скоростью звука. Невозможно видеть человека, находящегося на другом континенте; — следующее поколение считает обычным разговор по скайпу. Понятно, что не только в технике повляются дикие карты. Невозможно было предсказать и явление основателей мировых религий.
Вернёмся к «Place нигде» — тому самому томскому поэтическому фестивалю, который стартовал на «Сибэлектромоторе». Это тоже «невозможное» событие, исходя из представлений обыденного сознания. Разумеется, само мероприятие окажет куда меньшее влияние, чем возникновение интернета и сотовой связи, но несмотря на относительно малый масштаб — это событие того же порядка. Происходит нечто такое, чего нельзя было предсказать или предвидеть. Происходит сдвиг сознания и разрыв шаблонов.
Сдвигается как «метафорическое» сознание поэтов, не привыкших к заводским реалиям; так и «обыденное» сознание рабочих, которые вряд ли видели поэтов (в таких количествах) своих цехах. Это важно как для тех, так и для других, поскольку и те, и другие являются частью одного общества, ходят по одним и тем же томским улицам. Очевидно, что мир входит в очередную полосу изменений планетарного масштаба, и, получается, Томск в этом участвует. С большой долей вероятности скоро мир изменится настолько кардинально, что мы его не узнаем. Он уже изменился для жителей Арабского Востока, меняется для европейцев, поменяется для американцев. Перемены грядут ошеломляющие. В таких условиях больше шансов на адаптацию к новым условиям будет у тех, у кого сознание привыкло к сдвигам, а шаблоны время от времени пересматриваются. Участники таких акций, как читка стихов в литейном цехе, имеют все шансы быстрее других сориентироваться в переменах, осмыслить их и объяснить, что происходит, другим. Дав такую информацию своему кругу, они кратно могут снизить в обществе уровень агрессии, всегда сопровождающий приход чего-то нового. И, в целом, город, в котором много людей со сломанными стереотипами и пересматриваемыми в регулярном порядке шаблонами, имеет все шансы в новом мире, при новом мироустройстве стать центром, вокруг которого будут объединяться и силы, и ресурсы.
К сожалению, мы пока находимся на примитивном капиталистическом уровне бытия, когда важность действий определяется количеством бюджетного финансирования или размером прибыли на вложенный рубль. На этом уровне актуальность «Place нигде» не видна, так как не может быть выражена в рублях или условных единицах. Но такие события много важнее строительства целого ряда торговых центров или тому подобных достижений бизнеса.
Э.Д.
