Петербургский дневник. События города в феврале 2016 года

Прогулка как жанр современного искусства

4 февраля

Много интересного на лекции Станислава Савицкого про прогулку как жанр современного искусства, и о том, как прогулка — вроде бы изначально профанная, а не эстетическая практика — дошла до жизни такой. Зафиксирую некоторые перспективные моменты.

Прогулка как наиболее сложная форма интеллектуальной жизни. К этому нужно поставить "Философов" Нестерова. С прогулкой как эпатажем, провокацией, оскорблением разных чувств и политической акцией все выглядит ясным, потому что все время обсуждается. В прогулке как уединенном размышлении (уединенном — пока мы не транслируем мысли в режиме реального времени) еще осталось много тайн. Тут вспоминается еще "Стерео" Кроненберга, где действия героев без публичности (они в своей компании в пустынном пространстве странного университета и окрестностей) уже не могут быть эпатажем, но становятся неким интеллектуальным жестом, исследованием пределов возможной коммуникации, что ли. И это, конечно, прогулка, но не линейная, а лихо закрученная, с тем учетом, что действия в одних и тех же пространствах не повторяются, а значит пространства оказываются уже не совсем одними и теми же, и тут вопрос — как действие изменяет пространство? Неутилитарное действие, конечно. Читать дальше о прогулке и художниках

Оркестр гаджетов

6 февраля

Гаджетофония в "Тайге". Оркестр гаджетов. Пятнадцать человек со смартфонами, планшетами, игровыми приставками и усилителями. По богатству звука воспринимается как отличный симфонический оркестр, способный играть современную музыку. От работы Дмитрия Шубина в качестве дирижера импровизации уже не первый раз возникает ощущение создания саундтрека к блокбастеру, что на этот раз усиливалось включением речи и звуков, похожих на перестрелку (видимо, из шутера), с разных сторон. Поэтому получался какой-то шпионский триллер (это не плохо, потому что музыка к голливудским блокбастерам часто бывает хороша). Но потом прошло. Во второй части начали происходить грандиозные слияния звуков вперемежку с выделением, проговариванием отдельных. Тут-то я и начала осознавать, как звук, звучание существуют сами по себе, ничего не обозначая, то есть без заданных и даже возможных ассоциаций, и ничего не сопровождая. Динамический способ сосуществования разных форм звука, как-то так. "Развитие" будет неточным словом, поскольку совокупность траекторий получается гораздо сложнее, чем некое направленное "развитие". Но явно имело место некое "торжество" звука в его разнообразных формах и движениях.

А обстановка была максимально обыденная, музыканты в повседневной одежде, вокруг небрежность, небрежное отношение многих людей к концерту (ходят, разговаривают, в тихие моменты это выделяется и раздражает). Хотелось бы увидеть такой оркестр в настоящем концертном зале, где от зрителей требуется максимальная тишина и неподвижность. И пусть там будут пафосные люстры, сценический свет, парадные костюмы у музыкантов и удобные кресла. Или авангардная, но все равно торжественная обстановка. Потому что, несмотря на заурядные гаджеты в качестве исходных инструментов, музыка получается совсем не обыденной, и, конечно, не заурядной.

Понравилось еще взаимодействие дирижера с музыкантами, как они настроены друг на друга, как цепляются взглядами: возникает впечатление, что музыканты на самом деле — это музыкальные инструменты, особенности которых отлично знает дирижер, и извлекает нужный звук. А дирижер — композитор, создающий сразу, без правки, в режиме реального времени произведение, которое никогда нельзя будет повторить.

Что должно быть бесплатным, чтобы отменить работу?

8 февраля

Дискуссия о мире после работы в Философском кафе. Приятно, что в Петербурге можно обсуждать повестку дня не только в фэйсбуке, но и на специальных событиях. Что в новостях (вменяемых новостях, конечно), то и на языках. Разговор опять крутился вокруг темы базового дохода, а поводом были тексты Ника Срничека с критикой последствий перехода к миру без работы при капитализме и попыткой левого конструирования безработного будущего.

Поле понимания вопроса о базовом доходе расширяется такими разговорами (еще бы о блокчейне поговорили!). Итак, обозначенные идеи — из того, что интересно мне. Базовый доход возможен только в национальном государстве, то есть границы придется держать закрытыми. Если все-таки удастся придумать систему базового дохода для всего населения Земли, то произойдет естественный отбор, т.к. вполне возможно, что человеку вовсе не свойственно заниматься полезной деятельностью, а свойственно вести "жизнь кота" (с). С включением в оборот технологий существенного продления жизни и "бессмертия" они будут доступны лишь тем немногим, кто продолжает работать — на базовый доход такого не купишь. В результате вымрут те, кто не работает.

Алла Митрофанова говорила о базовом доходе в неденежной форме: бесплатные медицина, образование, культура. Два последних уже достижимы в практически бесплатном виде везде, где есть интернет, но пока особых плодов не приносит, как будто бесплатность их обесценивает. Или, может, виртуальность обесценивает: получаются образование и культура без функции установки социальных связей. Вот я бы ввела бесплатный транспорт. Регулировать придется электронной очередью и сильно увеличивать материальную базу перевозчиков, но могло бы быть интересно. Бесплатное временное жилье, возможно.

Теперь понятно, что изменения представлений о "сущности" человека в мире безработности будут не менее крутыми, чем в ситуации высокотехнологичного и трансгуманистичного мира киборгов. Как человеку строить свою жизненную траекторию? Зачем образование? Чем заниматься целыми днями, годами? Плюс систему социальных отношений уже на производстве/потреблении не выстроишь, а на чем тогда?

И еще одна интересная мысль сбоку от темы: то, что в цивилизованных странах рожать перестают, обусловлено развитием образования — в том смысле, что ребенок обязательно должен быть вовлечен (а обеспечивать вовлеченность придется родителям) в определенный круг образовательных практик. Можно еще добавить обязательные медицинские практики, способные "лечить", например, СДВГ. А там, где много рожают, ребенка достаточно просто кормить, и никто не будет рассуждать о его "социализации", "навыках" и "развитии творческих способностей".

Всемирно известный художник, запрещенный на родине

13 февраля

Чудесный Вячеслав Ахунов, всемирно известный и запрещенный художник, у которого с одной стороны — Венецианская биеннале и Документа, а с другой — запрет на выставки, учеников и выезд за границу (кроме России и Казахстана), рассказывал про свой Узбекистан. Где продолжился Советский Союз, осовремененный коммерцией, симбиоз тоталитаризма и коррупции, где генералы Службы национальной безопасности владеют ресторанами, а обычные милиционеры — шашлычными. Где поощряемые государством художники пишут дыню, арбуз и цветущий урюк (а русская этноживопись тогда что — березки? Бабушки на завалинке?). Где выставку современного искусства все-таки можно провести, но только в чайхане.

Но вот сидит Вячеслав Ахунов на своей выставке в петербургской галерее Люда, свободно и с иронией рассказывает сотне слушателей, а заодно — на камеру про маразмы узбекского тоталитаризма, а рядом Мизиано анонсирует новый и большой проект художника. И на таком контрасте жизнь в Узбекистане кажется  экзотическим квестом, где повсюду надо искать лазейки, лавировать между опасностями, чтобы продолжать двигаться, куда хочешь. Пройди испытание, получи дополнительную жизнь. А потом в Петербург, за полной свободой нормальной художественной жизни. А потом снова в игру. Вспоминаются ролевики по фэнтези: спартанские лесные условия, деревянные мечи, тут — орки, там — ядовитые пауки, отдельное место для мертвых. Но можно и реально пострадать: один эльф на игре потерял глаз, например.

Организаторы игр всегда такие затейники. То, что не убивает, делает тебя сильнее, как всегда. Но именно наличие рядом, в более-менее свободном доступе нормальной реальности делает маразматическую реальность не совсем настоящей. Кажется, что всегда можно выскочить, но интересно, что будет дальше, поэтому не выскакиваешь, остаешься здесь, и ждешь, что вот-вот — и морок развеется сам собой.

Примечательно, что в Узбекистане за двадцать пять лет население выросло с восемнадцати миллионов до тридцати. Россия, видимо, тоже стремится решить демографическую проблему.

Феминизм для масс

14 февраля

Дискуссия (на самом деле — комплекс высказываний) о феминизме на Открытом университете. Мероприятие по формату — развлечение под видом публичного образования, большой спектр разных тем сразу, времени мало, любой вопрос можно рассмотреть только конспективно, степень готовности аудитории спикерам не всегда понятна, так что получается поверхностно — по сравнению с тем, что вообще можно услышать на публичных лекциях. То есть, Открытый университет тяготеет к тому, чтобы быть мероприятием для школьников, околопрофориентационным. Но вдруг — феминизм (что вызвало критику в комментариях к анонсу, надо сказать). Спикеры провели исторический и концептуальный ликбез, а потом разогнались. Александр Кондаков разоблачал якобы патриархальную ориентацию идеологии через разбор известных пиар-фото первых лиц (первых тел) государства: мол, не такая уж и маскулинность в обвисшей груди и подозрительном животе, как у обычного любителя пива. Фоторепортаж с чаепития назвал завтраком респектабельной гей-пары. Аудитория смеялась так, как будто не ожидала подобного. Потом Полина Заславская вообще показывала фото креативных трусов и квир-выставок.

Но больше понравилась Катя Бороздина из Европейского университета, которая в подобной обстановке не потеряла современного академического языка, и говорила о том, что любое знание является ситуативным и контекстуальным; что феминизм — это про отказ от обязательной нормативности, недопущение властного навязывания чего бы то ни было под видом догмы. И даже о том, что гендерные исследования — это способ сделать карьеру. Иногда.

Забор как медиа

16 февраля

Двойной доклад Савчука на семинаре по эстетике в СПбГУ. Первая часть — про забор как медиа. Как ернически заметил Грякалов (включенный Савчуком в презентацию другой темы, с фотографией в том же свитере, в котором был на семинаре), следующим докладом может стать "Скворечник как медиа". Несмотря на точность мстительного выстрела, забор, конечно, гораздо более проблематичен, чем скворечник, и поэтому намного более интересен. Сразу хочется исследовать реальные заборы в городе, составить городской текст, нарратив по заборам. То ли современная история, то ли прогноз по возможностям и невозможностям движения. Институт философии СПбГУ, где проходил семинар — тоже примечательное место в этом плане. Вывески нет, только неприметные двери. Большое здание можно обойти кругом, чтобы наконец понять, куда входить. Вход и выход сотрудников через вертушки по электронным пропускам; у других медленно переписывают данные паспорта перед допуском. Причем гости-то бывают часто. Из трех лестниц на третий этаж можно попасть только по одной. Или, по крайней мере, так говорят. В общем — прекрасный заколдованный замок с испытаниями для путника.

Но о заборах. Три идеи. Во-первых, если люди раньше отгораживались забором от природы, то теперь отгораживают природу от людей, для ее сохранения (от городских парков и ботсадов до заказников). Во-вторых, человек переезжает жить "на природу", строит коттедж… и ставит высокий забор, из-за которого природы не видно. Интеграция с природой таким образом невозможна. Разве что воздух. В третьих, безопасность. Понятно, что высокие заборы коттеджей — они от людей. Но, как точно заметил Савчук, тот, кому надо, этот забор перемахнет, а потом, за забором, снаружи не будет видно, что творится внутри, преступление можно совершать спокойно, без лишних свидетелей, и безопасность сводится на нет.

Поговорили потом еще про кладбищенские оградки: мол, это компенсация прижизненной бесправности — если, пока ты жив, твои границы все время нарушали (государство), то хоть после смерти можешь быть огражден. Или, как вариант: при жизни моя граница — это кожа, а после смерти — оградка.

Вторая часть о том, как медиафилософия могла бы заменить эстетику, поскольку традиционная эстетика стремится убежать от многих явлений культуры, как "неэстетичных". Например, от порнографии. В то время, как эстетика содержит систему оценок ("искусство — не искусство", заменившее в публичной речи слишком пафосное для современности "прекрасное — безобразное"), медиафилософия трактует любой объект как сообщение, и рассматривает производство, способы существования, передачи сообщения. Соответственно, для современного искусства медиафилософия удобнее, чем эстетика, т.к. готова работать, с чем угодно. Но тут еще возникла пара перспективных идей от Грякалова о том, что эстетика — это стратегия рефлексии, и в кризисной ситуации надо пересматривать стратегию, а не отказываться от нее вообще. И о том, что произведение — это рамка. Есть рамка — тогда можно вести речь о произведении (искусства). Но я бы не стала рассматривать рамку, как забор, оценочно отделяющий эстетическое от неэстетического; скорее — как сфокусированность, точность, потенциально распознаваемую (и установленную художником, конечно) определенность. А средства и методы здесь уже могут быть любыми.

Виртуальная реальность будет неотличима от настоящей

18 февраля

Первая лекция Лаборатории новых медиа в исполнении Натальи Фёдоровой. Официально — о старых и новых медиа, а также о вечном медиа — солнце, которое делает доступным человеку вообще все, все предметы. Но на самом деле — о реальности, которая ставится под сомнение.

"Помысленная реальность становится обитаемой" — в связи с La Jetee Криса Маркера. Где из глаз человека мучительно вытаскивают утраченный мир. Так и потерянный рай можно вытащить откуда-нибудь из головы, если иметь гипотезу о его локализации.

Мы изучаем культуру как то, что столетиями проводило различия, устанавливало разницу и декларировало противоположности; но сегодня культура явно стремится к размыванию различий, что стараются подтвердить технологически. Исчезает граница между реальным и нереальным, не только умозрительная (интернет, опыт в интернете — он реален?). Между внутренним и внешним, природным и искусственным. Материальным и нематериальным. Лучший телепорт — это не ящик для перемещения атомов в нужном порядке, это кнопка переключения реальности всегда под рукой. "Под рукой", ага. Тоже весьма сомнительный статус.

Регрессивные силы вроде оправевших коммунистов и обладателей чувств верующих зря сопротивляются нейронету — им бы встречать его с распростертыми объятиями и добиваться общедоступной технологии. Одни себе построят коммунизм, другие — райские кущи с традиционными ценностями, а между ними можно проложить мосты для туристов, и разницу между реальностью, созданной солнцем, и тотальной, заполняющей всю жизнь (весь мозг) инсталляцией уже не поймать.

Как современному художнику перестать быть нищебродом

19 февраля

Лекция Андрея Люблинского в Studio Deza о дизайн-мышлении. Но, по-моему, о стратегии художника. Наряду с тиражированием и серийностью поп-арта, тут имеет место то, что я бы назвала разветвлением (идеи). Первичный образ играет роль стволового, а потом ветвится, где каждая ветвь — это еще одна идея с серией объектов. Причем число конечных объектов на дереве может исчисляться сотнями разных воплощений. Группируются по материалу, размеру, возможно — принципу создания и перспективам использования, вплоть до коммерческих. Из художника получается фабрика с мастерскими типа 3d-печати на аутсорсинге. Читать дальше про стратегию успешного художника

Что выбрать: ногу или протез?

25 февраля

Алексей Гринбаум вчера в Европейском университете начал читать лекции про этику новых технологий. Лекции про технологии в холодном петербургском дворце. Началось с идеи о том, что человеческое "предсказательное" знание существенно отстает от технологического. То есть, мы не можем заранее знать, что случится с нашим миром, мы думаем об этом слишком медленно и ограниченно, в то время как быстрое и свободное технологическое знание создает технологии, которые непредсказуемо (для нас) конфигурируют мир…

А закончилось историей про девушку-спортсменку, которой ампутировали ногу по медицинским показаниям, и теперь она бегает с навороченным протезом, не очень похожим на ногу, но крутым. Так что девушка хочет ампутировать и вторую, здоровую ногу, чтобы подключить еще один протез, и бегать гораздо лучше: возможности естественной ноги ее уже не устраивают.

Жуткий (как бы жуткий) кейс о желании заменить свое тело чем-нибудь лучшим. Читать дальше про девушку без ноги

26 февраля

Новостной агрегатор не СМИ. Техночеловеческий субъект против человеческого ( о противостоянии Госдумы и Яндекса)

Что не так с российской идентичностью?

28 февраля

Вчера на Открытых диалогах опять толпа. За полчаса до начала сидячих мест почти нет, к началу уже проблема со стоячими. После первого диалога выбиралась сквозь плотный поток. Пора бы проекту из библиотеки перемещаться в какой-нибудь большой театр. Не знаю, зачем приходят все эти люди: то ли посмотреть на персон из телевизора, то ли получить от персон подтверждение своим взглядам, критической позиции по отношению к государству при практически полной невозможности что-либо изменить. Критика из состояния беспомощности. Много интеллигентных небогатых пенсионеров.

Все двести человек дружно встали на объявленную в начале минуту молчания в память Немцова.

Андрей Васильев из "Коммерсанта" говорил в паре с Кураевым, заменившим сачканувшего Михаила Леонтьева. Темой был заявлен "Ельцин", но говорили больше о себе. Ничего неожиданного, никакого просвета. Но впечатление, будто это часть общей российской, не особо персонифицированной речи, ее основного потока, который каждый день видишь в медиа. Может, потому Диалоги и собирают толпу — добровольную. Фокусов у этой речи ровно два: один — прошлое, а другой — травма. Любой исторический период, в том числе — современный, является травматичным. Точнее, в обязательном порядке конструируется как таковой. На выходе мы получаем неизбывно инвалидизированное существо. У которого есть только травматическое прошлое и травматическое настоящее. Читать дальше про трех китов российской идентичности

Читайте также:

Петербургский дневник. События города в январе 2016 года: миссия пролетариата, поэты против смертной казни, редактирование генома для кухарок, головы Пепперштейна и манифест киборгов.



Оцените статью
Добавить комментарий